Антонина Макаровна Макарова (в замужестве Гинзбург) еще известная как Тонька-пулеметчица (рожд. 1 марта 1920 г. – смерть 11 августа 1979 г.) – военная преступница, палач на службе у фашистов. Во времена Великой Отечественной войны, расстреляла около 1500 человек. В конце 1970 годов была приговорена к смертной казни.
Происхождение. Ранние годы
Антонина Макарова родилась в большой крестьянской семье Макара Парфёнова, в деревне Малая Волковка (Смоленщина). Училась в сельской школе. Училась девочка прилежно. Когда Тоня пришла в 1-й класс, то из-за стеснительности не могла выговорить свою фамилию — Парфёнова. Одноклассники же начали кричать «Да Макарова она!», имея в виду, что отца Тоньки зовут Макар. Так, с лёгкой руки сельской учительницы, в то время едва ли не единственного грамотного в деревне человека, в семье Парфёновых появилась Тоня Макарова.
Была у неё и своя революционная героиня — Анка-пулемётчица. У этого кинообраза был реальный прототип — санитарка чапаевской дивизии Мария Попова, которой как-то раз в бою в действительности пришлось заменить убитого пулемётчика.
После окончания школы, Тоня поехала учиться в Москву, где её и застала Великая Отечественная война. На фронт девушка отправилась добровольцем.
Военное время
Прошла курсы пулеметчиков, потом санитарные курсы — и была направлена на оборону Москвы. Тут она попала в Вяземский котел, где на глазах у нее гибли сотни тысяч людей, и у окруженной смертью девушки раз и навсегда сломалась психика.
Затем будут голодные метания по Брянским лесам со случайными попутчиками, которые становились ее сожителями, так же как она, выбиравшимися из окружения. Так она попала в руки полицаев села Локоть.
С ее слов (допрос в 1978 г.):
Разговор с немцами был короткий, почти как в «Тарасе Бульбе».
— Веришь? Перекрестись. Хорошо. Твое отношение к коммунистам?
— Ненавижу, — твердо ответила верующая комсомолка.
— Стрелять умеешь?
— Умею.
— Рука не дрогнет?
— Нет.
— Иди во взвод.
Через день она присягнула фюреру и получила оружие — пулемет. И первый раз нажала на гашетку.
Тонька-пулеметчица
Тонька-пулеметчица, как ее называли в то время, работала на оккупированной немцами советской территории с 1941 по 1943 гг., приводила в исполнение массовые смертные приговоры нацистов партизанским семьям.
Передергивая пулеметный затвор, она не задумывалась о тех, кого расстреливает — детей, женщин, стариков, — это была для нее просто работа. «Какая чушь, что потом начинают мучить угрызения совести. Что те, кого ты убил, приходят ночами в кошмарных снах. Мне до сих пор не приснился ни один», — говорила она своим следователям на допросах.
Палач-просто работа
«Макарова-Гинзбург говорила, что первый раз ее вывели на расстрел партизан полностью пьяной, она не понимала, что делала, — вспоминал следователь по ее делу Леонид Савоськин. — Но заплатили хорошо — 30 марок и предложили сотрудничать на постоянной основе. Бездомной и одинокой Антонине выделили койку в комнате на местном конезаводе, где она ночевала и хранила пулемет. Утром она добровольно вышла на работу».
1978 год, июнь – из допроса Антонины Макаровой-Гинзбург:
«Я не знала тех, кого расстреливала. Они меня не знали. Потому стыдно мне перед ними не было. Бывало, выстрелишь, подойдешь поближе, а кое-кто еще шевелится. Тогда опять стреляла в голову, чтобы человек не мучился. Иногда у нескольких заключенных на груди был подвешен кусок фанеры с надписью «партизан». Бывали и такие что перед смертью пели. После казней я чистила пулемет в караульном помещении или во дворе. Патронов было в достатке…»
Бывало Тонька допускала и «брак» в работе. Так, несколько детей уцелели в этой кровавой мясорубке. Причина была простой: из-за маленького роста пули проходили поверх их голов… Местные жители, хоронившие расстрелянных, смогли вывезти уцелевших подростков и передать их партизанам. Молва о палаче Тоньке-пулеметчице распространилась по всей Брянщине. Партизаны даже решили объявить охоту на нее. К сожалению, не получилось.
• Бывшая квартирная хозяйка Тоньки из Красного Колодца, одна из тех, что когда-то выгнала ее из своего дома, пришла в деревню Локоть за солью. Она была задержана полицаями и приведена в местную тюрьму, якобы за связь с партизанами.
— Не партизанка я. Можете спросить хоть вашу Тоньку-пулеметчицу, — испугалась женщина.
Тонька посмотрела на нее внимательно и хмыкнула:
— Пойдем, я дам тебе соль.
В крошечной комнате, где жила Тоня, был порядок. Стоял блестящий от машинного масла пулемет. Рядом на стуле аккуратно была сложена одежда: нарядные платьица, юбки, белые блузки с рикошетом дырок в спине. И корыто для стирки на полу.
— Если мне вещи приговоренных нравятся, так я снимаю потом с мертвых, чего добру пропадать, — объяснила Тонька. — Как-то учительницу пришлось расстреливать, так мне ее кофточка понравилась, розовая, шелковая, но уж больно вся в крови заляпана, подумала, что не отстираю, — пришлось ее в могиле оставить. Жалко… Так сколько тебе надо соли?
— Ничего мне от тебя не надо, — начала пятиться к двери женщина. — Побойся Бога, Тоня, он ведь есть, он все видит — столько крови на тебе, не отстираешься!
— Ну раз ты смелая, что же ты помощи-то у меня попросила, когда тебя в тюрьму вели?! — закричала Тоня вслед. — Вот и погибала бы по-геройски! Значит, когда шкуру надо спасти, то и Тонькина дружба сгодится?
• Вечерами Тоня наряжалась и отправлялась в немецкий клуб на танцы. Другие девушки, которые подрабатывали у немцев проститутками, с ней не дружили. Антонина задирала нос, бахвалясь тем, что она москвичка. С соседкой по комнате, машинисткой деревенского старосты, она также не откровенничала, а та ее боялась за какой-то порченый взгляд и еще за рано прорезавшуюся складку на лбу, как будто Тонька очень много думает.
На танцах Тонька напивалась допьяна и меняла партнеров как перчатки. И не думала о тех очередных 27, которых ей надо будет казнить с утра. Страшно убивать только первого, второго, затем, когда счет идет на сотни, это становится попросту тяжелой работой.
Из допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 1978 года:
«Все приговоренные к смертной казни были для меня одинаковыми. Менялось лишь их количество. Как правило мне отдавали приказ расстрелять группу из 27 человек — столько партизан вмещала в себя камера. Я расстреливала приблизительно в 500 метрах от тюрьмы у какой-то ямы. Приговоренных ставили цепочкой лицом к яме. На место казни кто-то из мужчин выкатывал мой пулемет. По команде начальства я становилась на колени и стреляла по людям до тех пор, пока замертво не падали все…»
Перед рассветом, когда после пыток затихали стоны приговоренных к расстрелу партизан, Тонька вылезала тихонько из своей постели и часами бродила по бывшей конюшне, наскоро переделанной в тюрьму, всматриваясь в лица тех, кого ей предстояло казнить.
Из допроса Антонины Макаровой-Гинзбург, июнь 1978 года:
«Мне казалось, что война спишет все. Я просто выполняла свою работу, за которую мне платили. Приходилось расстреливать не только партизан, но и членов их семей, женщин, подростков. Об этом я старалась не вспоминать. Хотя обстоятельства одной казни помню — перед расстрелом парень, приговоренный к смерти, крикнул мне: «Больше не увидимся, прощай, сестра!..»
Ей невероятно везло. 1943 год, лето – когда начались бои за освобождение Брянщины, у Антонины и нескольких местных проституток нашли венерическую болезнь. Немцы на лечение, отправили их в госпиталь в свой далекий тыл. Когда в село Локоть вошли советские войска и на виселицы отправлялись предатели Родины, от злодеяний Тоньки-пулеметчицы остались одни лишь жуткие легенды.
Из вещей материальных — наспех присыпанные кости в братских могилах на безымянном поле, где, по самым скромным подсчетам, покоились останки 1500 человек. Смогли восстановить паспортные данные только около 200 человек, расстрелянных Тонькой-пулеметчицей. Смерть казненных и легла в основу заочного обвинения Антонины Макаровны Макаровой, 1921 года рождения, предположительно жительницы Москвы. Больше о ней не знали ничего…
К концу войны Макарова смогла достать фальшивое удостоверение медсестры и устроилась на работу в госпиталь, вышла замуж за фронтовика B. C. Гинзбурга, сменила фамилию.
Разыскное дело Антонины Макаровой
В течении длительного времени органы КГБ не могли найти ее из за того, что она была урожденная Парфенова, но была по ошибке записана как Макарова.
«Разыскное дело Антонины Макаровой наши сотрудники вели 30 с лишним лет, передавая его друг другу по наследству, — говорил майор КГБ Петр Николаевич Головачев, занимавшийся в 1970-х гг. розыском Антонины Макаровой. — Время от времени оно попадало в архив, затем, когда мы ловили и допрашивали очередного предателя Родины, оно вновь всплывало на поверхность. Не могла же Тонька-пулеметчица исчезнуть без следа?! А работа шла ювелирная. За послевоенные годы сотрудниками КГБ тайно и аккуратно были проверены все женщины СССР, носившие это имя, отчество и фамилию и подходившие по возрасту, — таких Тонек Макаровых нашлось в Советском Союзе около 250 человек. Но все напрасно. Настоящая женщина-палач как в воду канула…»
«Вы Тоньку слишком не ругайте, — говорит Головачев. — Знаете, мне ее даже жалко. Это все война, проклятая, виновата, она ее сломала… У нее не было выбора — она могла остаться человеком и сама тогда оказалась бы в числе приговоренных. Однако предпочла жить, став палачом. А ведь ей было в 1941 г. всего 20 лет».
Однако просто взять и забыть о ней было нельзя. «Слишком страшными были ее преступления, — говорил Головачев. — Это попросту в голове не укладывается, сколько жизней она унесла. Несколько людей спаслось, они проходили главными свидетелями по делу. И вот, на допросах, они говорили о том, что Тонька по сей день приходит к ним во снах. Молодая, с пулеметом, смотрит пристально — и не отводит глаз. Они были уверены, что девушка-палач жива, и просили обязательно ее разыскать, чтобы прекратить эти ночные кошмары. Мы знали, что она могла давно выйти замуж и поменять паспорт, потому досконально изучили жизненный путь всех ее возможных родственников по фамилии Макаровы…»
Но никто из следователей не догадывался, что начинать искать Антонину надо было не с Макаровых, а с Парфеновых. Да, именно случайная ошибка деревенской учительницы Антонины в первом классе, записавшей ее отчество как фамилию, и дала возможность «пулеметчице» ускользать от возмездия в течении стольких лет. Ее настоящие родственники, разумеется, никогда не попадали в круг интересов следствия по этому делу.
По следу
1976 год – один из московских чиновников по фамилии Парфенов собрался за границу. При заполнении анкеты на загранпаспорт, он честно перечислил списком имена и фамилии своих родных братьев и сестер, семья была большой, целых 5 человек детей. Все они были Парфеновы, и лишь одна почему-то Антонина Макаровна Макарова, с 1945 г. по мужу Гинзбург, жившая ныне в Белоруссии. Мужчина был вызван в ОВИР для дополнительных объяснений. На судьбоносной встрече присутствовали, естественно, и люди из КГБ.
«Мы очень боялись поставить под удар репутацию уважаемой всеми женщины, фронтовички, прекрасной матери и жены, — вспоминал Головачев. — Потому в белорусский Лепель наши сотрудники ездили тайно, на протяжении целого года наблюдали за Антониной Гинзбург, привозили туда по одному из выживших свидетелей, бывшего палача, одного из ее любовников, для опознания. Только когда все до единого подтвердили — это она, Тонька-пулеметчица, мы узнали ее по приметной складке на лбу, — сомнения отпали».
После ареста
Супруг Антонины, Виктор Гинзбург, ветеран войны и труда, после ее неожиданного ареста обещал отправить жалобу в ООН. «Мы не признались ему, в чем обвиняют ту, с которой он прожил счастливо целую жизнь. Боялись, что мужик этого попросту не переживет», — говорили следователи.
Ее муж закидывал жалобами разные организации, уверяя, что очень любит свою жену, и, даже если она совершила какое-нибудь преступление — к примеру, денежную растрату, — он все ей простит. А еще он рассказывал про то, как раненым мальчишкой в апреле 1945-го лежал в госпитале под Кенигсбергом, и вдруг в палату вошла она, новенькая медсестричка Тонечка. Невинная, чистая, как будто и не на войне, и он влюбился в нее с первого взгляда, а спустя несколько дней они расписались.
Тоня взяла фамилию мужа и после демобилизации отправилась вместе с ним в забытый Богом и людьми белорусский Лепель, а не в Москву, откуда ее и призвали когда-то на фронт. Когда супругу сказали правду, он поседел за одну ночь. И больше жалоб никаких не писал.
«Арестованная жена из СИЗО не передала ни строчки. И двум дочерям, которых родила после войны, кстати, также ничего не написала и свидания с ними не попросила, — рассказывал следователь Леонид Савоськин. — Когда с арестованной удалось найти контакт, она стала обо всем рассказывать. О том, как спаслась, сбежав из немецкого госпиталя и попав в наше окружение, выправила себе чужие ветеранские документы, по которым начала жить. Она ничего не скрывала, но это и было самым страшным. Создалось мнение, что она искренне недопонимает: за что ее посадили, что ТАКОГО ужасного она совершила? У нее словно в голове блок какой-то с войны стоял, чтобы самой с ума, наверное, не сойти. Она все помнила, каждый свой расстрел, но ни о чем не жалела. Мне она показалась очень жестокой женщиной. Я не знаю, какой она была в молодые годы. И что могло заставить ее совершать эти преступления. Желание выжить? Минутное помрачение? Ужасы войны? В любом случае это не оправдание. Она погубила не только чужих людей, но и свою семью. Она попросту уничтожила их своим разоблачением. Психическая экспертиза показала, что Антонина Макаровна Макарова вменяемая».
Следователи очень боялись каких-то эксцессов со стороны арестованной: раньше бывали случаи, когда бывшие полицаи, здоровые мужики, вспомнив былые преступления, кончали жизнь самоубийством прямо в камере. Постаревшая Тонька-пулеметчица приступами раскаяния не страдала. «Невозможно постоянно бояться, — говорила она. — Первые 10 лет я ждала стука в дверь, а после успокоилась. Нет таких грехов, чтобы всю жизнь человека мучили».
В ходе следственного эксперимента ее отвозили в Локоть, на то самое поле, где она казнила людей. Деревенские жители плевали ей вслед, как ожившему призраку, а Антонина Макарова только недоуменно косилась на них, скрупулезно объясняя, как, где, кого и чем убивала…
«Опозорили меня на старости лет, — жаловалась она вечерами, сидя в камере, своим тюремщицам. — Теперь после приговора придется из Лепеля уезжать, иначе каждый дурак станет в меня пальцем тыкать. Я думаю, что мне года три условно дадут. За что больше-то? Потом надо как-то заново жизнь устраивать. А сколько у вас в СИЗО зарплата, девчонки? Может, мне к вам устроиться — работа-то знакомая…»
Смертный приговор
Вина женщины-палача в расстреле 168 человек была полностью документально доказана. Кроме этого, около 1300 мирных жителей так и остались безвестными жертвами Тоньки.
Антонина Макарова-Гинзбург была расстреляна в шесть часов утра 11 августа 1979 г., почти сразу после вынесения смертного приговора. Решение суда стало полной неожиданностью даже для следователей, не говоря уж о самой подсудимой. Все прошения 55-ти летней Антонины Макаровой о помиловании в Москве были отклонены.
В СССР это было последнее крупное дело об изменниках Родины в годы Великой Отечественной войны, и единственное, в котором фигуранткой была женщина-каратель. Никогда позже женщин в Советском Союзе по приговору суда не казнили.
Свежие комментарии